Предварительные сведения О дзен Буддизме
В процессе своего развития буддизм вылился в форму, которая так сильно отличается от первоначальной, что мы имеем право подчеркнуть его историческое разделение на две школы: хинаяна ("малый путь спасения") и махаяна ("великий путь спасения"). Фактически махаяна во всем своем разнообразии форм представляет собою не что иное, как видоизмененную форму буддизма и восходит в оригинале к своему индийскому основателю, великому Будде Шакьямуни. Когда эта видоизмененная форма буддизма появилась в Китае, а затем в Японии, то она получила в этих странах свое дальнейшее развитие. Основные идеи махаяны изложены в буддийской литературе класса "Праджняпарамита". Самая ранняя литература этого класса появилась, вероятно, не позднее, чем через 300 лет после смерти Будды. В Китае возникли направления буддизма: тэндай (тянь-тай), кэгон (хун-ян), дзодо (цзин-ту), дзэн (чань) и т. д. В Японии, кроме этого: хоккэ, сингон, син, дзи и т. д. Все эти школы или секты принадлежат к ветви буддизма, называемой махаяна.
Среди многочисленных буддийских сект – особенно тех, которые выросли в Китае и Японии, - мы находим один уникальный орден, претендующий на то, что он передает сущность духа буддизма непосредственно от его автора, причем без помощи какого-либо тайного документа или таинственного обряда. Этот орден - один из самых значительных в буддизме не только с точки зрения его исторической важности и духовной жизненности, но и с точки зрения непревзойденной оригинальности и притягательной силы. Научное название этого ордена - "Сердце Будды" ("Буддха-хридайя"), а более популярное - "дзэн". "Дзэн" - это китайская транслитерация этого слова с санскрита ("чань-на" – по-китайски, "дзэнна" - по-японски). В истории религии эта школа уникальна во многих отношениях. Ее доктрины в теоретическом виде могут показаться спекулятивным мистицизмом, но они представлены таким образом, что только посвященные, посредством долгой тренировки действительно достигшие прозрения на этом пути, могут понять их подлинный смысл. Для тех, кто не обрел этого проникновения знания, то есть для тех, кто не испытывает дзэна в повседневной деятельности жизни, его учение или, скорее, изречения, принимают непонятный и даже загадочный смысл. Такие люди, расценивая дзэн, так или иначе, с точки зрения понятий, считают его абсолютно абсурдным и бессмысленным, или намеренно запутанным с целью скрыть его глубокие истины от непосвященных. Однако последователи дзэна говорят, что его кажущиеся парадоксы не придуманы специально для того, чтобы их авторы могли скрываться за ширмой обскурантизма. Эти парадоксы возникли потому, что язык человека является очень плохим средством для выражения глубочайших истин, истины эти не могут быть превращены в предмет, умещающийся в узкие рамки логики. Они должны быть пережиты в бездонной глубине души, после чего они впервые станут осмысленными. Фактически же нет более ясных и более откровенных выражений, которыми когда-либо пользовались люди для выражения своих внутренних переживаний. "Уголь черный" - это довольно ясно; но дзэн протестует: "Уголь не черный" - и это тоже довольно ясно, и даже яснее, чем первое утверждение. Но чтобы понять это, нужно углубиться в суть вопроса. В связи с этим личный опыт в дзэне - это все. Никакие идеи не понятны тем, у кого они не подкреплены личным опытом. Это ясно, как божий день. У ребенка нет никаких идей, так как его ум еще не развился настолько, чтобы воспринимать мир посредством идей. Если бы они у него были, то они, вероятно, представляли бы собой нечто такое абсурдное и нелепое, что не может иметь никакой связи с действительностью.
Шесть основных моделей человеческой мысли :
I. Человеческий способ мышления накопителен : человеческое знание обретается через процесс "постепенного создания", процесс постепенного накопления. Поскольку сама природа этого накопительного процесса обусловила и предопределила его исход, он никогда не может прийти к концу. Нет конечной точки на пути накопления - мы всегда найдём много места, куда можно добавить что-то ещё. Накопительный путь мышления никогда не сможет достичь Всезнающей Мудрости Состояния Будды.
II. Человеческий способ мышления ограничен : человеческий ум может обычно думать только об одной вещи в данный момент. Человеческий ум почти неизменно следует образцу работы "один за раз", у него нет выбора, кроме как остаться в области конечности и ограничения мышления.
III. Человеческий способ мышления противоречив : эмоции и разум - два верховных и всё же конфликтующих элемента, которые составляют главную часть вечно изменяющегося человеческого ума. Когда разум достиг высочайшей вершины, эмоции - на самой низшей точке, и наоборот. Совершенный Будда сначала привёл свои разум и эмоции в полную и неизменную гармонию, прежде чем достиг своего состояния. Одновременное возникновение Сострадания и Мудрости - действительно одно из великих чудес состояния Будды.
IV. Человеческий способ мышления обманчив : наши чувства и наши умы говорят нам совершенно разные вещи об одном и том же. Людей постоянно бомбардирует противоречивая информация, передаваемая разными органами чувств, но, к счастью, у нас есть хороший "примиритель" или "арбитр" - ум, который синтезирует, интегрирует и сглаживает конфликты между своими агентами. Его главная задача в повседневной жизни состоит не в том, чтобы проверять достоверность чувственных данных, а в том, чтобы гарантировать гармоничную работу всех агентов. Действительно ли прагматичный подход, проводимый человеческим умом, является непременно здоровым и не имеет ли результатом искажение истины? Поиск истины человеком - никогда не проходящая навязчивая идея. Буддистские мыслители приписывают эту проблему обманчивому способу человеческого мышления, которое если не преобразованно качественно, затянет человека навсегда в трясину тщетной погони. Другая бездна, через которую человеческий ум не может перекинуть мост, отделяет области "косвенного понимания" и "прямого постижения". Мы можем понять абсолютную структуру вещи, но мы не можем увидеть или испытать её непосредственно. Упорной работой и глубоким размышлением мы можем прийти к пониманию глубокой истины Шуньяты - пустой природы бытия, как учит Праджня-парамита, но всё что мы видим и испытываем в нашей повседневности, находится в пределах Самсарной области бытия. Все эти затруднения вызванны тем, что буддисты называют "обманчивым способом человеческого мышления".
V. Человеческий способ мышления слаб и расточителен : большая часть нашей умственной работы или таланта никогда полностью не используется и, таким образом, пребывает праздной и дремлющей в глубоких уголках нашего сознания ; даже малая часть силы, которая включается средним человеческим умом, часто рассеивается и растрачивается. Алайя или "Непроявленное Сознание" - громадное хранилище энергии, таланта, знаний, которые накопились за бесчисленные прошлые жизни. Средний человек тратит свою жизнь на тривиальные цели и тщетные усилия, тогда как неистощимая сокровищница, имеющаяся у него, остаётся неоткрытой.
VI. Человеческий способ мышления "цепляющийся" : внутренняя тенденция человеческого ума цепляться за видимо "существующий" или "вещественный" аспект вещей. Человеческие мысли всегда имеют "жёсткую" или "фиксированную" природу. Человеческий ум никогда не признаёт пустой, невещественный и "неопределённый" аспект вещей. "Цепляние" здесь означает крепкое схватывание "существующей" грани всех предметов, которые считаются тогда настоящими и безусловными - словно они пребывают в своей собственной природе.
Чтобы достичь самого ясного и полного понимания вещи, нужно иметь личный опыт. Если же вопрос касается самой жизни, то здесь личный опыт крайне необходим. Без такого опыта ничто, связанное с ее сутью, никогда не может быть осознано и правильно понято. Основой всех понятий является простой, непосредственный опыт. Этому опыту дзэн придает самое большое значение, считая его фундаментом, и над ним он сооружает здание из слов и понятий, как это видно в литературе, называемой "Записями бесед" ("гороку", "юй-лу"). Хотя "здание" и содержит в себе средство достижения сокровенной реальности, оно все же носит искусственный характер, а потому теряет свое значение, если само принимается за высшую реальность. Природа человеческого разума принуждает нас не возлагать больших надежд на это "здание". Дзэн в принципе далек от всякого рода мистификаций, но те, кто не решил центральной проблемы жизни, не могут не видеть ее в нем. Однако стоит только добраться до "фундамента" - и то, что казалось мистификацией, сразу исчезнет и в то же время обнаружится просветление, называемое "сатори".
Итак, дзэн самым серьезным образом настаивает на необходимости внутреннего духовного опыта. Он не придает большого значения священным сутрам или их толкованиям мудрецами и учеными. Личный опыт прямо противопоставляется авторитетам и внешнему откровению, а самым практическим методом достижения духовного просветления последователи дзэна считают практику дхьяна, называемой в Японии "дзадзэн", ("дза" означает "сидеть", а "дзадзэн" можно, в общем, перевести как "сидеть в медитации"), а сокращенно – просто дзэн.
Здесь необходимо сказать несколько слов в отношении той тренировки, которую проходят последователи дзэна для достижения духовного прозрения. Для большинства мистика – такое сугубо личное, духовное переживание - является чем-то изолированным и неожиданным. Христиане используют молитву, умерщвление плоти или своего рода созерцание с целью вызвать в себе наступление этого состояния, а его дальнейшее развитие предоставляют божественной милости. Но поскольку дзэн не видит в таких вещах сверхъестественного посредничества, то методы его духовной практики отличаются практичностью и систематичностью. Уже в древнем Китае ясно намечалась такая тенденция и со временем, в конце концов, образовалась стройная система. В настоящее время последователи дзэна имеют в своем распоряжении эффективные методы духовной практики для достижения своей цели. В этом заключается практическая ценность дзэна.
В то время как, с одной стороны, дзэн в высшей степени абстрактен, его методологическая дисциплина, с другой, - приносит огромную пользу человеку и определяет его мораль. Когда дзэн выражается в нашей повседневной практической жизни, мы иногда забываем о его отвлеченности, и тогда-то как нельзя ярче и проявляется его действительная ценность, так как дзэн находит невыразимо глубокую мысль даже в таких простых вещах, как поднятый вверх палец или простое приветствие, обращенное друг к другу, случайно встретившихся на улице. В дзэне самое реальное – это самое абстрактное и наоборот. Вся система практики, принятая дзэном, является продуктом этого основного духовного переживания.
|
